Мой камин-аут: я — левый квир

Нынешний российский режим сделал гомофобию одним из ключевых аспектов своей идеологии. Эта ситуация заставляет все существующие политические силы, да и не только политические, но и гражданские, выработать и озвучить свою позицию и свое отношение как к гомофобии власти, так и к правам и свободам ЛГБТ в России. Сегодня практически невозможно остаться нейтральным в этом вопросе. И это — своеобразная диалектика гомофобской политики власти. У меня недавно состоялась дискуссия с левыми товарищами о том, как стоит выражать свой протест гомофобии и солидарность ЛГБТ. Товарищи придерживались мнения, что важно заявлять о своем несогласии с гомофобной политикой власти от имени большинства, сексуального большинства, т.е. — гетеросексуалов. Эта дискуссия помогла мне более четко и ясно сформулировать мою собственную позицию, как человека и актора левых политических взглядов и неконвенционального гендерного и сексуального поведения. 

(http://www.art-initiatives.org/?attachment_id=4271)

Продукция Мастерской неотчужденного протеста, Бишкек 2012

Поддержка  ЛГБТ с одновременной артикуляцией своей сексуальной принадлежности как гетеросексуальной и аргументация такой поддержки как «борьбы за большинство» или «попытка говорить с позиций большинства» кажется мне крайне проблематичной, в первую очередь с политических позиций, и именно с политических позиций текущего момента.

Для начала надо прояснить, что мы понимаем под большинством. Большинство можно определять статистически, количественно, а можно качественно, в терминах гегемонии, большинство как носители и производители нормативности. Например, женщины могут быть количественно большинством, но качественно – меньшинством. При капитализме буржуазия количественно меньшинство, но качественно, как производитель здравого смысла, в терминах Грамши – большинство или гегемон.

Согласимся, что гетеросексуалы – одновременно количественное и качественное большинство. Однако, как правило, большинство как носитель и производитель нормативности не воспринимает себя как большинство в оппозиции к меньшинству. Нормативность понимается ни как родовое свойство какой-то группы, пусть и количественного большинства, а как универсальная норма для всех. Так, мужское – это человеческое, и человек=мужчина. Буржуазные ценности = общечеловеческие ценности. Более того, нормативность стремится к тому, чтобы восприниматься как естественное, природное, объективное и таким образом оставаться вообще не идентифицируемой, как воздух, делая вдох, мы же не задумываемся, что вдыхаем кислород. Так и доминирующая норма – мы ее просто не замечаем, не идентифицируем как возможную опцию. Поэтому гегемонная нормативность избегает своего названия и называния. Барт писал в конце 1950-х годов – расцвета послевоенной социальной демократии, что единственная цель буржуазной культуры исключить из общественного сознания слово «буржуазный».

(http://www.art-initiatives.org/?attachment_id=4275)

Продукция Мастерской неотчужденного протеста, Бишкек 2012

Периоды, когда идентичность большинства становится видимой, когда появляется оппозиция большинства и меньшинства – лиминальные, языком Тёрнера, т.е. критические, пограничные и переходные периоды, периоды наибольшего обострения противоречий.

Очевидно, что сейчас относительно гендерных идентичностей такой лиминальный период. Однако в ситуации, когда к идентичности большинства апеллирует государство и более того, конструирует эту идентичность совсем не сложно опознать один из основных признаков если не фашизма, то уж точно фашизации политического пространства. Эта фашизация эффект кризиса – т.е. у правящего класса и/или режима уже нет ресурсов для поддержания предыдущего консенсуса и он вынужден задействовать последнюю возможность, мобилизовать большинство, одновременно конструируя это большинство.

Государство не только определяет, какая группа является большинством, но и то, какими признаками обладает это большинство. Большинство, немцев, очевидно, и до нацистов у власти считали себя немцами, считали ли они себя представителями арийской расы – вряд ли.

Таким образом, даже искренняя и «объективная» идентификация себя с большинством – это своеобразная легитимация логики, к которой в своих действиях апеллирует власть. Это логика базируется на якобы объективном существовании большинства как субъекта, и то, что это большинство может быть продвинутым — да, мы — немцы, но не арийцы или да, мы – гетеросексуалы, но не гомофобы – никак ее не опровергает и не отменяет.

Такую позицию нельзя охарактеризовать иначе как либерально-буржуазную, которая сводится к следующему – «мы хотим, чтобы все было как сейчас, только лучше. Пусть будут гетеросексуалы, но не гомофобы, пусть будут русские, но не шовинисты». Эту позицию можно сравнить с винтовкой, из которой никого не убивали. Такого оружия огромное количество, но от того оно не перестает быть оружием, главное предназначение и функция которого – убивать и пока эта опция сохраняется, она может в любой момент быть активирована.

Однако тут есть еще один момент. Утверждение, что гетеросексуальность – это идентичность большинства, на мой взгляд, эмпирически не верно. Я не думаю, что количественному большинству россиян вообще известно слово гетеросексуальность, и уж точно оно было не известно до последнего времени. Более того, многие ли люди в России вообще как-то определяют свою сексуальность и/или гендерную идентичность? Многие ли люди готовы ответственно назвать себя гетеросексуалами? За пределами художественно-активистской среды я практически таких людей не знаю. Это связано и с маргинальностью сексуального и гендерного просвещения в России и с доминирующими патриархальными стереотипами о сексе и сексуальности как тексте – о чем и как принято в связи с сексом говорить.

Поэтому, выражая поддержку ЛГБТ, называть себя гетеросексуалом в надежде на изменение образа большинства или отношения большинства к проблеме крайне самонадеянно – большинство вас, скорее всего, просто не опознает как своего представителя.

(http://www.art-initiatives.org/?attachment_id=4269)

Продукция Мастерской неотчужденного протеста, Бишкек 2012

Любой протест может быть действенным только в том случае, если это протест от первого лица. Протест против гомофобии и против дискриминации ЛГБТ тоже должен быть протестом от первого лица, но при этом он может и должен включать не только лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров или квиров. Мне кажется, что выражать протест против государственной гомофобии, против гомофобии как политики можно и не в связи со своей гендерной идентичностью. Очень важно говорить о гомофобии, как о частном случае более общих явлений. Сделать протест против гомофобии частью более общей политической повестки – классовой или общедемократической кажется более действенной и правильной стратегией, нежели выражать солидарность от имени сексуального большинства. Мне кажется, что до этого самого «большинства» легче достучаться не призывами к толерантности к ЛГБТ, а демонстрируя, что гомофобия – это способ не говорить о проблемах бюджетников, сферы образования и медицины. Гомофобия – это не проблема только геев и лесбиянок, а посягательство на частную жизнь граждан и как таковая угрожает всем.

Пока левые сомневаются и раздумывают, включать ли вообще и как включить протест против гомофбии в классовую повестку, без всяких сомнений это делают режимные мракобесы. СМИ создают образ ЛГБТ как буржуазного, западного явления, формируя негативное отношение к ЛГБТ у большинства не как у гетеросексуалов, а как у «простых русских рабочих людей».

И эта государственная политика разделения общества на антагонистические «большинство» и «меньшинство» успешно работает. Вот, активисты вышли на Красную площадь с лозунгом «Гомофобия – религия быдла» и «Гетеросексуалы, которые не гомофобы, которые за ЛГБТ» — замечательно укладываются в эту стратегию режима: «Педиков поддерживают только столичные либералы и интеллигентики прозападные».

(http://www.art-initiatives.org/?attachment_id=11337)

Говоря о привилегиях, позиционирование себя как гетеросексуала-союзника ЛГБТ – это не отказ от своих привилегий, а приобретение новых, особенно в контексте оппозиционного и либерального движения. Это своего рода отмежевание от быдла и представление себя как продвинутого, цивилизованного, либерального и толерантного гражданина. Нормальная такая либеральная позиция. Соотносима ли она с левой радикальной политикой?

Поэтому, если уж и участвовать в этом протесте с позиций большинства, то не под лозунгом «Гетеросексуалы против гомофобии», а «Рабочие против гомофобии», «Профсоюзы против гомофобии», «Левые против гомофобии» (хотя бы) и т.п.